Запретный союз - Страница 27

Что она сделала? – Лили не знала, как осмелилась говорить. Она поняла, что остановилась в шаге от двери, и заставила себя пройти в комнату. Она присела на ближайший диван, словно не чувствуя сильного напряжения в воздухе.

– Ничего, – тихо сказал Рафаэль и мрачно по смотрел на нее карими глазами. – Она не делала абсолютно ничего.

Лили с трудом сглотнула:

– Я не понимаю, что это значит.

Он скривил губы.

– Это означает, что она не делала ничего, Лили, – ответил он. – Когда мы с братом падали. Когда мы бежали к ней. Когда мы боролись за ее внимание, когда мы игнорировали ее. Ей было все равно. Она вела себя так, будто всегда одна. Возможно, она в самом деле считала себя одинокой.

– Я сожалею. – Лили не знала, почему он рассказывает ей эту историю, и не могла ничего прочесть на его лице. – Такое трудно переживать.

– В конце концов ее увезли в клинику в Швейцарии, – продолжал он тем же сдержанным тоном. – Сначала мы ее навещали. По-моему, мой отец считал, что она выздоровеет. Он всегда любил решать проблемы. Но мать не выздоравливала, какие бы лекарства, методы терапии или новые многообещающие методы ни применялись. В конце концов все сдались. – Рафаэль засунул руки в карманы. Хотя он не отвернулся от нее, Лили сомневалась, что он ее замечает. – Мой отец развелся с ней, утверждая, будто так будет лучше для всех, хотя казалось, что по-настоящему так лучше только для него. В клинике заговорили о ее комфорте и безопасности, а не о прогрессе в лечении, а нам сказали, что будет лучше, если мы не станем к ней приезжать.

Лили не знала, что сказать. Что она вообще могла сказать? Только то, как хотела помочь Рафаэлю забыть кошмар из прошлого.

– Мне очень жаль, – произнесла она.

Он сурово поджал губы:

– Мне было тринадцать, когда я видел ее в последний раз. Я поехал к ней на поезде из школы-интерната, чувствуя, что исполняю великую миссию. Я уже давно понял, что мой отец виноват в ее болезни. Мне казалось, что, если я встречусь с ней наедине, я узнаю правду. Я хотел ее спасти.

Потрясенная Лили уставилась на него. В камине за ее спиной потрескивал огонь, но Рафаэль, казалось, этого не слышит. Она не понимала выражения его лица.

– Рафаэль, – она понизила голос, – ты не должен мне все это говорить.

– Но я расскажу, – ответил он. Мгновение он вглядывался в ее лицо, а затем продолжил: – В клинике мне не позволили с ней увидеться, я мог только наблюдать за ней издалека. Я помнил ее истерики и слезы. Я знал, что она теряется в помещениях, где много людей. Тем не менее женщина, которую я увидел в маленькой комнатке, была умиротворенной. – Он глухо рассмеялся. – Она была счастлива, сидя взаперти. Гораздо счастливее, чем за пределами комнаты.

Через секунду Лили спросила:

– Что ты сделал?

Он небрежно пожал плечами:

– Что я мог сделать? Мне было тринадцать, и ее не требовалось спасать. Я оставил ее в клинике. Через три года она умерла. Говорят, что от случайной передозировки таблеток. Но я очень сомневаюсь, что это был несчастный случай. Но к тому времени я уже познал женщин.

Лили застыла на месте. Глаза Рафаэля сурово сверкали, словно он мог отслеживать каждое ее движение.

– Я не понимаю, почему ты мне об этом говоришь, – сказала она.

– Я не желал становиться похожим на своего отца, – спокойно ответил ей Рафаэль. – Мне не хотелось быть этаким «исправителем отношений» и помогать женщинам с проблемами. Мне нравился смех. Мне нравился секс. Я желал развлекаться. Но когда отношения мне наскучивали, а это было неизбежно, я уходил. Я ни разу не испытывал потребности кого-нибудь спасти. Я не хотел никаких осложнений, никаких проблем. – Его взгляд стал тяжелым, ярким и страстным. – А потом появилась ты.

– Ты не должен был тогда меня целовать, – упрекнула она его, словно они ругались, а не спокойно разговаривали в уютной гостиной снежным декабрьским утром.

– Да, – прошептал он, и ей ужасно не понравилось, что он так охотно с ней согласился. – Я не должен был к тебе прикасаться. Я понятия не имел, во что ввязываюсь. – Ей показалось, что он напрягся. – И я это возненавидел. Я возненавидел тебя.

Лили не могла дышать.

– Ты ненавидел меня, – категорично повторила она, словно могла сделать его слова не такими обидными.

– Я решил, что, если я притворюсь, будто этого не произошло, все пройдет. Но ничего не прошло. – Он не отвел от нее мрачного и беспощадного взгляда. Лили вздрогнула. Он продолжал: – Я подумал, что, если буду контролировать ситуацию и скрою свои чувства, я выиграю. Я решил скрытничать. Я боялся, что чувства меня поглотят.

– Я не просила тебя рассказывать мне об этом, – сказала она, чувствуя себя не в своей тарелке. У нее закружилась голова, будто она стояла на краю скалы, а не сидела на мягком диване. – Я хочу, чтобы ты остановился.

– Но потом ты сорвалась с края утеса, рядом с которым тебя и близко не было. Ты якобы превысила скорость в машине, за рулем которой ты не сидела, – хрипло произнес он, и она поняла по его взгляду, что Рафаэль не намерен останавливаться. – Я прекрасно понимал, что если бы ты ехала в расстроенных чувствах, как утверждали эксперты, то авария произошла бы по моей вине. Нам заявили, что это был несчастный случай. Будто бы ты не справилась с управлением, и машину занесло. Но я все время сомневался, что это был несчастный случай. Неужели я так испортил твою жизнь, что твоим единственным шансом на спасение был побег?

Лили вздрогнула:

– Рафаэль?..

Но ты жива, – тихо ответил он, и она пожалела, что он стоит не двигаясь. Она хотела, чтобы он сделал нечто большее, а не просто стоял как каменный истукан, каждым словом разбивая ей сердце. – И у меня до сих пор перехватывает дыхание, когда ты входишь в комнату. И я давно понял, что никогда не испытывал к тебе ненависти. Но я был слишком молодым и испуганным, чтобы это понять. Ты родила от меня ребенка. Этого совершенного и красивого мальчика. Я считал, что не хочу обзаводиться детьми, пока я не встретил его. – Он слегка покачал головой, будто по-прежнему удивляясь существованию Арло. – И я не ненавижу тебя, Лили. Я хочу тебя, как не хотел ни одну другую женщину. Я сомневаюсь, что мое желание пропадет. Но ты права.